 | | | |
| ||||
|
Олег Шеин о бюджетной политике Правительства 02 ноября 2016 На пленарном заседании Госдумы 2 ноября от фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" с десятиминутным заявлением по актуальным социально-экономическим, политическим и иным вопросам выступил Олег Шеин: – Ведущая дискуссия любой осени в Госдуме – это, безусловно, дискуссия по бюджету, потому что, определяя бюджетные параметры, мы в первую очередь определяем стратегию развития нашей страны, формируем цель и положения. И в этом смысле крайне примечательна та дискуссия, которая здесь была неделю назад по бюджету 2015 года. Эта дискуссия показала высокую неэффективность принимаемых в стране решений, причём я бы даже оттолкнулся не столько от исполнения бюджета, сколько от его принятия. Я напомню коллегам, которые работают в этом зале относительно недавно, что это была осень 2014 года и на тот период 52% всех доходов российского бюджета приходилось на доходы от продажи углеводородного сырья. В условиях, когда нефть пробила 80 долларов за баррель в ноябре 2014 года и явно шла вниз, это было очевидно совершенно всем, тем не менее, был принят закон, исходя из бюджетных параметров в 96 долларов за баррель. И это в условиях, когда реальная средняя цена по году в итоге оказалась порядка 40 долларов. И тот дефицит в 400 млрд руб., который закладывался, в результате обернулся дефицитом в два трлн. И этот дефицит был погашен отчасти за счёт девальвации рубля, то есть снижения потребительского спроса и доходов населения, отчасти за счёт Резервного фонда. Но ведь вопрос не только к Правительству, вопрос и к парламенту, а точнее к коллегам из "Единой России", которые голосовали за бюджетные параметры, не вызывавшие ничего, кроме недоумения, у всех, кто на эти вещи смотрел. Но ведь дискуссии 2015 года – это в первую очередь проекция на дискуссии 2017 года. Что мы имеем? Мы имеем Резервный фонд, который сократился на три трлн руб. в прошлом и в текущем году и уходит на отметку порядка одного трлн на 1 января 2017-го, и очевидно, будет полностью исчерпан к концу следующего года, равно как и примерно 700 млрд руб. из Фонда национального благосостояния. Мы имеем траты за счёт накопленных ранее резервов на отметке полтора-два трлн руб. в год и реальные резервы ФНБ порядка трех трлн руб., учитывая, что ещё полтора трлн скованы различными кредитованиями в адрес, в первую очередь, государственных компаний. То есть в 2019-м, в крайнем случае к 2020 году вот эти резервы будут исчерпаны, и исходя из того, что у нас доходная часть бюджета 12 трлн руб., а расходная – 15, возникает вопрос: а что дальше-то? И если мы посмотрим на эти траты, очевидно, что необходима прямая, открытая парламентская дискуссия по расходам внутри государственных корпораций. Тот же самый кредит – 400 млрд руб. на 20 лет вперёд под 0,25 годовых. Какая отрасль экономики выиграла от этого? Что мы реально из этого получаем как страна? Я полагаю, что ответ на этот вопрос должен быть известен каждому в этом зале, да и, наверное, каждому в нашей стране. История с "Роснефтью", которая в этом году у нас приватизировала "Башнефть", и это дало некий приток денег в бюджет. Но при этом давайте не забывать, что у "Роснефти" есть внешние долги, и в следующем году необходимо покрывать порядка 11 млрд долларов внешней задолженности, а общая совокупная внешняя задолженность у нас – 520 млрд долларов. И, учитывая некоторое схлопывание российского рубля, эта налоговая, а точнее, кредитная нагрузка, возрастает. Если в прошлом году она составляла 32% к ВВП, то в этом году уже 39%. Это дискуссия, которая должна быть проведена. Но при этом самым парадоксальным образом парламент от дискуссии отсечён. И я напомню: 2006 год, когда в этом зале коллеги из "Единой России" поддержали мой парламентский запрос по поводу известной всем сделки по продаже газа на Украину. А вопрос был в одном: почему мы газ Украине продаём через Швейцарию? И парламент, включая коллег из фракции большинства, проголосовал за этот запрос. И мы получили ответ, что это непарламентское дело, почему российский газ продаётся за рубеж через по сути офшорные пространства и какие там заключаются договора. Ещё раз повторю: общий объём корпоративной задолженности достигает отметки 520 млрд долларов США и этот объём, очевидно, может быть погашен только за счёт изъятия денег внутри нашей страны. Но, когда мы говорим про бюджет, безусловно, мы должны говорить и о целеполагании. Неделю назад звучали (Комитет по бюджету эти цифры весьма обоснованно приводил) параметры, касающиеся освоения средств по капитальным вложениям. Если пять лет назад капитальные объекты у нас вводились на отметке 78% от запланированных, то в ушедшем году – 50%, то есть степень ответственности и степень исполнительности резко сократилась. И возникает риторический вопрос: а кто понёс (не надо никакой уголовной) дисциплинарную служебную ответственность за фантазийные прогнозы по бюджетным параметрам прошлого года, которые просто взорвали бюджетный процесс, за неисполнение тех вложений, которые идут у нас в Минсельхоз, в Росавтодор, в Росавиацию, которые не осваиваются, и которые идут за счёт сокращения ассигнований на медицину и на образование? Я историк по образованию и хочу сказать, что 100 лет назад бюджетный процесс в мире, в том числе в передовых странах, строился примерно так: доля налоговой нагрузки к бизнесу была примерно 10% от ВВП, деньги эти шли преимущественно на тюрьмы, армию и государственный аппарат, а земские школы, больницы – это была, скорее, как некая реклама, как некий десерт к бюджетному процессу. С той поры человечество прошло очень большую дорогу. На сегодня в мире затраты на медицину составляют 9% от ВВП, на образование – порядка 5-6%. Не только в Англии и в Баварии, в Чили высшая школа стала бесплатной, налоговая нагрузка остается в пределах 1% ВВП. Ведь именно это даёт развитие, прогресс, когда мы оцениваем ситуацию в нашей экономике, понятно, что любые сравнения всегда относительны, любые параметры всегда условны. У латинян было известное выражение: всякая аналогия спекулятивна. Но, тем не менее, эти параметры мы принимаем и применяем. Если мы возьмём сегодня ситуацию с российским ВВП, то он ниже, чем в Южной Корее. Там 1 трлн 400 млн, у нас 1 трлн 250 млн. Чуть больше, чем в Испании, Австралии, Мексике. Но при этом, если мы посмотрим, во что вкладывали деньги корейцы после 1970 года, особенно после падения системы Чон Ду Хвана, то мы увидим, это были вложения в науку и образование. Сегодня 4,3% ВВП Южной Кореи идёт на науку, в России – 1,1%. Сегодня Южная Корея занимает 11 место в мире по доле ВВП, идущем на образование, мы – 122-е без региональных, правда, бюджетов. Но при этом у них валовый продукт больше, и они занимают первое место в мире по доле затрат из национальной экономики на науку. Если мы хотим, чтобы у нас была сильная страна, в том числе и сильная система безопасности, очевидно, что мы должны вкладывать деньги в то, что делает любую страну сильной, – это интеллектуальный потенциал, и это капитал. Между тем, если в 2011 году доля издержек на образование и здравоохранение составляла 9% к федеральному бюджету, то сегодня она сократилась до 6%, на бюджет следующего года издержки на образование являются застывшими, их хотя бы не снижают, а на здравоохранение они падают примерно на 30% по сравнению с текущем годом. У нас, фактически, исключается система оказания высокотехнологичной помощи, которая отбрасывается в Фонд ОМС, то есть, очевидно, может быть, сохранена только за счёт экономии на первичной медицинской помощи и на профилактике. И я напомню, что в этом году у нас количество людей, которые умерли в российских больницах, увеличилось, примерно, на 25 тыс. человек. И этот процесс, кстати, совпал с сокращением количества работников системы здравоохранения на 90 тыс. человек. Да, определённую долю всех социальных издержек несут на себе бюджеты субъектов федерации. Но опять же эти цифры звучали здесь, в зале, я хотел бы к ним ещё раз вернуться. Бюджеты существуют разные. Есть Москва, где кладут асфальт на плитку. Есть наши нефтяные "эмираты" – ХМАО и Ямал, но есть и другие бюджеты, которые сыплются буквально в порошок. Если в 2012 году доля налоговой нагрузки к региональным доходам составляла 26%, то по прошлому году это было уже 36%. В 57 регионах доля долговой нагрузки превысила отметку в 50%, в 14 регионах – отметку в 100%, и 34 региона Российской Федерации уже по прошлому году начали сокращать свои расходы. Региональные бюджеты как раз несут львиную долю издержек на образование, здравоохранение, социальные нужды. И, возвращаясь к тому, о чём я говорил в самом начале, никогда не надо бояться возражать Правительству. Это парламент, слово "парле" – говорить. Это место как раз для дискуссий, оно для этого и существует. И если бы в 2014 году парламент нашел в себе силы отказать Правительству принимать бюджет с совершенно несусветными цифрами, которые не сочетались ни с какой логикой, очевидно, что прошлый финансовый год и текущий прошли бы гораздо лучше, потому что решения были б приняты более осмысленно. Спасибо.
|
