 | | | |
| ||||
|
Елена Мизулина: необходимо повысить требования к районным судьям, рассматривающим дела о тяжких преступлениях 20 марта 2015 На пленарном заседании Госдумы 20 марта от фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" с десятиминутным заявлением по актуальным социально-экономическим, политическим и иным вопросам выступила Елена Мизулина: – Уважаемый Сергей Евгеньевич (Нарышкин, Председатель ГД – Прим. ред.), уважаемые депутаты! 1 августа 2013 года вступил в силу Федеральный закон №217, ознаменовавший возобновление процессуальной реформы в сфере уголовного правосудия, начатой ещё в 2001 году Владимиром Владимировичем Путиным. Речь идёт о распространении права апелляционного обжалования приговоров и иных окончательных судебных решений по уголовным делам на все решения по уголовным делам, на все суды. Напомню, что в 2001 году такое право касалось только приговоров и иных судебных решений, выносимых мировыми судьями. Понадобилось десять лет, чтобы оценить достоинства апелляции и распространить её на все приговоры и иные окончательные судебные решения по уголовным делам. Сегодня каждый приговор может быть обжалован трижды: один раз до его вступления в силу в апелляционном порядке, и дважды в кассационном и надзорном порядке после вступления приговора в законную силу. В чём ценность апелляции? Первое. Гражданам гарантируется объективность проверки ранее вынесенного судебного решения другим судом, вышестоящим по отношению к тому, который вынес это решение. Причем не формально, не по письменным материалам уголовного дела, а путём проведения полноценного повторного по сути судебного разбирательства до вступления приговора в законную силу. Не секрет, что в уголовном процессе как бы заложена возможность ошибки, ибо уголовный процесс имеет дело с прошлым. Если следователь или судья был очевидцем преступления, он не может быть ни следователем, ни судьёй в этом деле, потому что предполагается, что он может быть подвержен страстям, воспоминаниям, впечатлениям, которые он испытал, будучи очевидцем. Поэтому вся технология уголовного правосудия – это технология, построенная в виде цепи проверок. Судья, который не зависит от следователя, проверяет, а правильно ли всё установлено в ходе следствия, проверяет в судебном разбирательстве. Вышестоящий судья проверяет, а правильно ли всё было сделано нижестоящим, правильно ли вынесено судебное решение. И вот эта проверка, суть которой состоит в том, что каждый раз проверяющий должен не зависеть от того, кого он проверяет. Он должен быть отделён от него и административно, и территориально. Это принципиальный момент. И ценность апелляций как раз в том, что проверяет решение нижестоящего суда вышестоящий и при этом он проводит полноценно повторное судебное разбирательство. А как было раньше? А раньше такое было возможно только в одном случае, когда человек через огромные трудности добьётся отмены ранее вынесенного судебного решения, дело будет возвращено в тот же суд, который выносил это решение, и только там могло состояться повторное судебное разбирательство. Казалось бы, после принятия такого закона доверие к судам должно было возрасти, но этого не происходит. И я думаю, вы подтвердите, что не наблюдается сокращения числа жалоб людей на судебную деятельность, на решение судов в наши депутатские приёмные. Почему это происходит? Одна из причин: непреднамеренные нежелательные последствия принятого закона, которые не были просчитаны и не были учтены при его принятии. Их, на мой взгляд, три. Первая. К подсудности районных судов отнесены сложнейшие дела, в том числе дела об особо тяжких преступлениях. Такого не было никогда. Ранее такие дела относились к подсудности только, упрощенно говоря, областных и равных им судов – это верховные суды республик, областные, краевые, суды автономных областей и так далее. Например, классический пример могу привести – изнасилования младенца-девочки, мужеложство младенца-мальчика, наказание от 12 до 20 лет лишения свободы, это особо тяжкое преступление сегодня может рассматривать районный судья единолично. Более 70 лет такие дела и все дела об особо тяжких преступлениях рассматривались только областными и равными им судами. Применительно к преступлениям сексуального характера в отношении детей – наиболее зрелые, опытные судьи, существовала специализация в этих судах, людей готовили, специально отбирали, то есть никакой лёгкости и прохладности здесь не было. Второе. Сложнейшие дела рассматривает теперь судья районного суда, требования к которому по возрасту, по его опыту значительно ниже, чем ранее были применительно к судье и остаются к судье областного и равного ему суда. Более того, такие дела об особо тяжких преступлениях, и вообще отнесённые к подсудности областных судов, ранее рассматривались судом с участием присяжных заседателей либо коллегией в составе трех профессиональных судей. То есть даже опытный судья областного суда единолично такие дела не рассматривал, сейчас у нас районный суд. У нас что, доверие людей возросло к районным судам и к судам вообще? Почему мы пошли на такие отступления, кто может объяснить? Я не знаю таких ответов, и, я думаю, никто из вас таких ответов не найдёт, в том числе тот комитет, который проводил этот закон. Третье, что очень важно. Посмотрите, что получилось, сегодня снова проверяющие инстанции – апелляция, кассация, надзор, всё замечательно, красиво на бумаге, опять территориально в одном месте. В одном кабинете в областном суде сидит судья, который вынес апелляционное решение, а рядом с ним сидит его коллега, с которым они вместе работают, тот должен будет его проверить в кассационном порядке. Не стоит доказывать, что эффективность такой проверки почти нулевая, то есть, по сути, от чего ушли, к тому и пришли. Зачем было затевать тогда такую реформу, дискредитировать эту реформу? Что делать? Исправлять. Первое. Необходимо повысить требования к возрасту и опыту судей районных судов, по меньшей мере, в отношении тех, кто рассматривает дела о тяжких и особо тяжких преступлениях. Статья 119 Конституции нам предоставляет такое право – введение дополнительных требований к судьям через федеральный закон. Мы это сделали применительно к судьям областных судов, Верховного Суда и даже Конституционного. Второе. Распространить на районные суды, рассматривающие уголовные дела о тяжких и особо тяжких преступлениях, порядок рассмотрения уголовных дел с участием присяжных заседателей и в коллегиальном составе из трёх профессиональных судей. Третье. Территориально разделить суды первой и второй инстанции. Я вам скажу, что это уже у нас есть – это же сделано применительно к решениям арбитражных судов. Выделена и состоялась целая сеть окружных судов. Спасибо Яковлеву Вениамину Федоровичу – Председателю бывшего Высшего Арбитражного Суда. Такая система проверки решений арбитражных судов территориально существует, теперь это единая система судов общей юрисдикции и при минимальных затратах можно и на сферу уголовного правосудия распространить расположение судов второй инстанции там, где сегодня существуют судебные инстанции, применительно к проверке решений арбитражных судов. Коллегам, которые рвутся править сферу уголовного правосудия, рекомендую читать на ночь Устав уголовного судопроизводства России. Это настольная книга тех, кто вместе с Владимиром Владимировичем Путиным начинал реформу уголовного правосудия в 2001 году. Вы обнаружите, что ещё в середине XIX века в России, например, в обязанности судебного следователя входил не поиск бессмысленной объективной истины и не погоня за чёрной кошкой в тёмной комнате, следователь обязан был расследовать и выявлять как обстоятельство уличающее обвиняемого, так и оправдывающее его. А вот составление обвинительного акта и обоснование обвинения было исключительно обязанностью прокурора. Уважаемые коллеги, полагаю уместным здесь в этом зале напомнить слова нашего предшественника, депутата второй дореволюционной Государственной Думы, профессора Санкт-Петербургского университета Владимира Матвеевича Гессена. Он нас предостерегал от ошибок. Он писал о том, что законодатель, имея дело с действительностью, а не с идеальным порядком вещей, не может не принимать в расчет людских страстей и слабостей, которым подвержены и следователи, и судьи, и, желая иметь прочный суд необходимо оградить судебную сферу от привнесения этих слабостей и страстей. Чтобы не подорвать доверие к суду, а с ним веру в добро, справедливость и правосудие. Спасибо.
|
