 | | | |
| ||||
|
Михаил Емельянов: санкции, наконец, заставят власть создать нормальную финансовую систему 23 сентября 2014 Первый заместитель председателя комитета Госдумы по экономической политике и предпринимательству, депутат фракции "СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ" в ГД Михаил Емельянов рассказал о влиянии взаимных санкций на экономику России и Запада и о возможных сроках их отмены. По мнению депутата, нынешняя финансово-экономическая модель РФ несуразна и противоестественна. – Глобализация сама по себе усиливает разрушительную мощь санкций или ослабляет ее? – По большому счету, конечно, усиливает. Потому что глобализация усиливает взаимосвязанность экономик отдельных стран. Естественно, когда естественные связи начинают прерываться, то это бьет по мировой экономике. Но бьет не только по тем, против кого введены санкции, но и по тем, кто их ввел. Но с другой стороны, в глобальном мире происходит как бы взаимозаменяемость. Любые санкции можно обойти. Экономика – живой организм. Моментально генерируются новые связи, новые поставщики и рынки сбыта. Ситуация через какое-то время выравнивается. Поэтому не было еще ни одного случая, чтобы санкции достигли какого-то успеха, в том числе и по Ирану. Американцы так и не достигли свертывания иранской ядерной программы. Китай вообще под санкциями с 1989 года. Но стремительно развивается. Мы выиграли от этого очень сильно, увеличили поставки вооружения и многой другой продукции. – Какие наши отрасли все-таки реально пострадают? – Пострадают проекты нефтянки, прежде всего по нефтедобыче на Арктическом шельфе. Это реально. Там очень трудно найти адекватное импортозамещение и очень трудно наладить свое производство. – А кто пострадает больше – наши компании или зарубежные? – Ну, мы позже на 2-3 года начнем осваивать Арктический шельф. Вот и все. Западные компании потеряют хороший рынок. Больше всех пострадает Exxon Mobil, который очень губы раскатал на наш шельф. Total, норвежская Statoil будут очень сильно страдать. Потому что эти компании по сути своей глобальные, им постоянно нужно расширяться для того, чтобы жить. Им любая стагнация смерти подобна. Они очень рассчитывали на наш Арктический шельф для того, чтобы пополнить там свои запасы, развить свою сбытовую сеть и так далее. А теперь это откладывается. Меня беспокоит, что Запад запретил поставки двойного назначения. Мне интересно, как они будут трактовать это по гражданской авиации – запчасти, комплектующие для "Суперджета". Мы активно вошли в международную кооперацию. Нам французская компания Thales поставляет электронное оборудование, шасси и двигатели. Будут поставлять или не будут? В следующем году хотели выйти уже на 50 самолетов. Видимо, нам придется еще раз пожалеть, что мы свернули производство очень хорошего самолета такого же класса Ту-334, который мог бы летать и был только из наших комплектующих. Сделав реверанс в сторону международной кооперации, мы создали "Суперджет", у которого с продажей неблагополучно. А теперь еще попадаем под санкции. Эта отрасль, конечно, беспокоит. Все остальное – не очень серьезные проблемы. Придется перестраивать экономику, хозяйственные связи. Но критического ни в одной из наложенных на нас санкций нет, как и в наших ответных санкциях тоже. Речь пока шла сугубо о товарах двойного назначения. Я не думаю, что поставка для уже действующих самолетов гражданской авиации попадет под санкции. Они серьезно доверие к себе подорвут, если попытаются ограничить обслуживание самолетов. – Наши контрсанкции достаточно эффективны и продуманы. Это возврат к очень эффективной политике Горчакова, когда Россия была в очень тяжелой ситуации после Крымской войны. Есть ощущение, что не менее эффективно действуют сейчас. Потому что контрсанкции бьют по наиболее политически активным слоям среднего класса. Возможно ли, что это вызовет огромное недовольство и сметет нынешнюю евробюрократию? – Полностью согласен, что мы точно ответили. Очень ассиметрично и точно. Мы бьем по рынкам сбыта. Ведь именно наш рынок сбыта важен для Запада. Они его захватили. Продовольствие занимало довольно большой сегмент. Мы по этому рынку ударили. Ударили очень больно. Страдает Финляндия, Восточная Европа, Италия, пищит Франция и даже Германия. Наша либеральная пресса очень часто передергивает факты. Пытается выдать рост цен, который имеет совсем иную объективную основу за последствия санкций. Если даже где-то рост цен в результате санкций и есть, то это носит спекулятивный спорадический характер. В целом, значит, наши аграрии готовы заменить существенную часть импорта. Наш рынок продовольствия – высококонкурентный, и поменять поставщиков – дело не такого уж большого времени. Цены растут совсем по другим причинам, прежде всего из-за курса валют. А он под собой имеет совсем не санкционную основу, как опять же либеральная пресса пытается представить. Главная причина – мы очень долго проводили либеральную политику, которая привела к значительному росту импорта, ухудшению сальдо платежного баланса. Только за 2013 год оно ухудшилось на 10 процентов. Это неизбежно сказывается на курсе национальной валюты. Второй момент – американцы перестали проводить свою политику количественного смягчения, они сжимают долларовую массу. Доллар становится выгоден для инвестиции, деньги потекли в доллары, снижаются цены на нефть и падают валюты всех развивающихся стран, в том числе стран БРИКС. Поэтому, если в рост цен и есть вклад санкций, то только на 3-4, а может быть и 5 месте. – Наверное, в Минфине сейчас просто от восторга прыгают. Потому что у нас фонды все в долларах номинированы. И у нас там, наверное, бюджет будет профицитный... – Косвенно. Минфин жалеет, что на Западе нельзя занять денег. Они же ребята такие, не очень думают о государстве, они много думают о каких-то своих насущных проблемах. – А кто виноват, что у нас дорогие деньги? Что дешевле 15 процентов не перекредитуется предприятие? – Центробанк. Причем опять к санкциям это имеет очень опосредованное отношение. Центробанк за последнее время трижды повышал ключевую ставку. Сейчас она 8 процентов. При этом они не отвечают за экономический рост. Политика Центробанка мне вообще напоминает вредительство. Есть опыт Штатов, сейчас к нему обращаются европейские страны. Как только стагнация в экономике, впрыскивают дополнительные деньги для того, чтобы стимулировать спрос и развитие экономики. У нас ровно наоборот. У нас зажимают денежную массу. При том, что и так наша экономика недофинансирована. И объем денежной массы очень низок – 65 процентов ВВП. Это очень низко – в 2-2,5 раза меньше, чем в других развитых странах. Дефицит денег в экономике делает их дорогими. Как любой товар. Его нет – он дорогой. Чисто спекулятивный вариант. Отсюда и дорогие кредиты. Если у нас будут дорогие кредиты, у нас не наступит импортозамещение. Вот мы наблюдаем рост курс доллара и евро. Это проблема для населения. Надо ее решать, компенсировать и так далее. Но это шанс для нашей промышленности и сельского хозяйства. Потому что мы свой рынок освобождаем от импорта. Там санкции, рост курса доллара и так далее. Так нужно, чтобы наши предприятия могли его заменить. Им нужны оборотные средства, им нужны средства для расширения своего производства; им нужны средства для нового производства. Но такие сумасшедшие проценты! До 20 процентов доходит. А новое предприятие вообще попробуйте начать с нуля... Может получится очень плохая ситуация. Если ЦБ не изменит свою кредитно-денежную политику, то рост курса доллара и евро не только не позволит начать импортозамещение, но мы получим отрицательный результат в виде высокой инфляции и совершенно нестимулируемое производство. Поэтому главное условие это, конечно, изменение кредитно-денежной политики. – То есть позиция ЦБ: мы против расширения нашего мандата, мы ни за что не отвечаем, только за инфляцию. Но инфляция у нас зависит в основном от тарифов естественных монополий. – Немонетарный характер. – А тарифы естественных монополий подчиняются не Центробанку, а Правительству. – Причем это знает Эльвира Сахипзадовна. Тогда возникает вопрос, а как же ты тогда монетарными средствами борешься с немонетарной инфляцией? А единственный вариант – завалить деньгами на производство. А на это она не идет, потому что за это она не отвечает, она отвечает за инфляцию, которая от нее не зависит. Это абсолютный бред. Но Центробанк ведь никому не подчиняется. Это независимый орган. Назначается руководитель, а больше влияния нет никакого. Основные направления кредитно-денежной политики устанавливает Центральный банк. В Думу приходит Набиуллина, Юдаева. Они внимательно слушают, что мы говорим, кивают, отвечают на вопросы. Потом уходят и делают так, как захотят. Позиция этих людей понятна. Они свои позиции сформировали еще в 90-х годах. Когда была гиперинфляция, монетарные методы работали. Но эта политика валютного коридора в 1998 году привела к жутчайшему кризису. А ее возобновляют и возобновляют в ущерб своей экономике. У нас жуткое падение в отраслях машиностроения. У меня вот есть приятель, который производит колеса для автомобилей. Очень хорошее, классное производство. Так вот, металл, который он покупает в России для производства колеса, дороже, чем готовое колесо, которое везут из Китая. Это как? Ведь за последние 10 лет, по некоторым официальным данным, рубль укрепился на 100 процентов, а по другим расчетам в 6 раз. Я больше склонен верить вторым расчетам. Мы сделали российскую экономику и сознательно делаем неконкурентоспособной. В России не выгодно производить. Потому что бесконтрольно растут тарифы естественных монополий. Благо хоть в этом году их зафиксировали. Себестоимость растет, рубль укрепляется, тоже влияет на цену товара, в ВТО мы вступили, таможенные пошлины отменяем, налоги у нас неблагоприятные для наших предпринимателей, увеличивается налоговая нагрузка. Себестоимость растет, издержки растут. Поднимать цены мы не можем, потому что давит импорт, который совершенно свободно мы завозим в нашу страну. Предприятия теряют рентабельность и, по сути дела, прекращают существование. Мы теряем инвестиционную привлекательность. У нас очень много говорят об инвестиционном климате, но главное для предпринимателя – получить прибыль на вложенный капитал. Там институты – это все хорошая сказка и песня. Важна прибыль на вложенный капитал. А в заведомо убыточное предприятие никто не будет вкладывать. – Государственная Дума может что-то сделать? – Экономический блок выведен за пределы влияния Государственной Думы. На ЦБ мы повлиять не можем. Мы принимаем бюджет, налоги. Но опять же нынешнее устройство власти такое, что без одобрения Правительством ни один законопроект не проходит в Государственную Думу. И последнее слово за Правительством. Уже не утверждаем адресную целевую программу. Раньше были ФАИПы – федеральные адресные инвестиционные программы, где были прописаны конкретные объекты, которые мы начинаем финансировать. Сейчас этого нет. Наши коллеги из "Единой России" проголосовали, теперь это сугубо прерогатива Правительства. Проблема в том, что парламент все больше и больше лишают полномочий. Это специфика нашей политической власти, последствий той вертикали власти, которая образовалась. Она, видимо, образовалась по объективным причинам. Но ее последствия такие, которые мы наблюдаем. Влияние на экономику у Думы очень ограничены, а в Совете Федерации – вообще ноль. К сожалению. – А хоть что-нибудь хорошее, оптимистическое у нас есть? – Ну, хорошо, что Запад наложил санкции. Это заставляет нашу власть делать то, что она должна делать – нормальную банковскую финансовую систему. Деваться же некуда. Надо финансировать крупные компании, надо рефинансировать банковскую систему, надо закрывать свои рынки. Парадокс в том, что Запад, желая нам навредить, заставляет проводить экономическую и финансовую политику, которую нужно было проводить без всяких санкций. – А кого заставляет – Правительство или ЦБ? – И тех, и других. ЦБ никуда не денется. Он вынужден будет рефинансировать нашу банковскую систему. Да, частично мы деньги на Востоке найдем, но большую или значительную часть наши предприятия должны получить у наших банков. А у наших банков и с ликвидностью не очень хорошо, и с основным капиталом тоже. Поэтому рефинансирование неизбежно, как бы Эльвира Сахипзадовна не сопротивлялась. А это хорошо для экономики. Источник: Правда.ру
|
