 | | | |
| ||||
|
Николай Левичев принял участие в круглом столе, посвященном государственной политике в сфере социальных и гуманитарных наук 25 апреля 2011 25 апреля в Государственной Думе состоялся круглый стол "Государственная политика в сфере социальных и гуманитарных наук: законодательное и ресурсное обеспечение", организованный Комитетом по науке и наукоемким технологиям и Общественным советом по гуманитарным наукам. В мероприятии приняли участие эксперты, ведущие ученые, представители высшей школы и Российской академии наук. Круглый стол открыл Председатель партии СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ, руководитель партийной фракции в Государственной Думе Николай Левичев: – В последнее время проблема развития науки и государственной поддержки научной сферы все чаще обсуждается на самых высоких уровнях. Это связано с провозглашенной необходимостью модернизации в России. Я глубоко убежден, что без наук о человеке модернизация невозможна. Мы много говорим о том, что хорошо бы России занять лидирующее положение в каких-то научных сферах. Мы связываем это с космосом, биотехнологиями, другими аспектами научной деятельности. Но почему никого не беспокоит такая простая мысль, что без лидирующего положения в области гуманитарного знания, в области знания о том, как общество устроено и куда оно должно двигаться, прорыв невозможен? Этой сфере уделяется очень мало внимания. А ведь именно гуманитарные науки могли бы участвовать в разработке важнейших направлений формирования общероссийской идентичности, с которой до сих пор большие проблемы, национальной политики, концепции гражданского и патриотического воспитания. Тех вещей, где мы чувствуем нехватку не только действий, но и даже мысли. Мы проводили круглые столы и парламентские слушания на тему общенациональной идентичности. До сих пор остается открытым вопрос о том, возможно ли существование такого феномена, как "российский народ", или нам нужно мобилизоваться для поиска других оснований нациестроительства. Когда мы смотрим, как построено управление нашим обществом и государством, мы видим, что часто оно ведется в ручном режиме, а эффективная система социального и конфликтологического мониторинга до сих пор не налажена. Хотелось бы, чтобы участие гуманитарной науки в движении к прогрессу нашего общества не ограничивалось написанием научных докладов или записок к очередному посланию Президента, а предполагало бы постоянное участие экспертов в процессе выработки политических решений. Я думаю, что это не произойдет, если не будет вестись поддержка не на словах, а на деле уже признанных научных образовательных центров, научных школ и направлений. И я глубоко убежден, что гуманитарии нуждаются в такой поддержке ничуть не меньше, чем производители нанотехнологий. Например, меня очень огорчил тот факт, что среди лауреатов президентской премии молодым ученым не было ни одного гуманитария. Наверное, дело не в том, что гуманитарная наука не развивается. К сожалению, политическая элита традиционно продолжает воспринимать гуманитарное знание как нечто вторичное, не очень значимое. Еще раз подчеркну: не ощущается спроса на глубокую интерпретацию современности, несмотря на то, что тезис о необходимости отвечать на глобальные вызовы современности уже завяз в зубах. Случайна ли такая невостребованность гуманитарного знания и слабость общественной рефлексии? Давайте поговорим на эту тему сегодня. Может быть, здесь есть и некий тайный смысл с тем, чтобы общественным сознанием было легче манипулировать – коль скоро в Конституции записано, что доминирующей идеологии у нас в стране быть не должно. Если говорить о цифрах (хоть в гуманитарных науках они обычно малоприменимы), то на общественные и гуманитарные науки тратится менее 4% всех средств, ежегодно выделяемых на науку. Из них 2,3% – на общественные дисциплины и 1,3% – на гуманитарные. А если учесть, что всего на науку у нас выделяется чуть более двух процентов бюджета, то объем средств на общественные и гуманитарные науки вообще стремится к бесконечно малой величине. В этой связи я хотел бы обратиться к нашим гуманитариям и подчеркнуть, что представители гуманитарного знания сами очень слабо используют существующие инструменты давления на власть, или хотя бы на соответствующее министерство. Есть механизмы общественного воздействия, которые в рамках нашей относительно демократической политической системы, я думаю, вполне могли бы быть результативными. И я не вижу ничего зазорного в отстаивании методами цивилизованного лоббирования интересов ученых-гуманитариев через общественные организации, через ученые советы, через участие в работе различных консультативных и экспертных органов. Приведу небольшой пример. В рейтингах конкурентоспособности последнего десятилетия Россия входит в первую десятку стран только по двум критериям: запасы сырьевых ресурсов (где мы занимаем уверенное первое место) и, как ни странно, средняя продолжительности школьного образования (где мы находимся на седьмом месте). В принципе, достаточно высоко пока еще оценивается также уровень образования и качество научно-исследовательских учреждений. Таким образом, пока еще главными преимуществами России могли бы оставаться человеческие ресурсы, научный потенциал и качество отечественного образования. По иронии судьбы, именно эти сферы подвергаются мучительному реформированию и атакам со стороны государства и конкретного министерства. Несколько слов хотел бы отдельно сказать об университетской науке. Знаю, что представленная Министерством концепция не вызывает такого отторжения и негодования, как переход на Болонский процесс. Но не стоит забывать, что наука и преподавание в университетах должны идти рука об руку. Двигают университетскую науку преподаватели, а пока нагрузка нашего профессора в три раза больше, чем у европейского, а зарплата в четыре раза меньше, вряд ли стоит ожидать больших научных прорывов в этой сфере, несмотря на создание множества якобы инновационных предприятий разного рода. Позволю себе еще одно кощунственное замечание. Когда общаешься с руководителями университетов, академических институтов, так или иначе выходишь на разговор в человеческом измерении. На сегодняшний день пенсионное обеспечение научных работников, профессорско-преподавательских кадров таково, что уволить человека с любой должности, пусть даже ему уже очень много лет, означает фактически обречь его на вымирание, выбросить на обочину жизни. И здесь наше общество, в том числе научное сообщество, созрело в гуманистическом плане гораздо больше, чем наше пресловутое государство. Потому что оно таким самостийным образом оказывает социальную защиту членам своего сообщества, поскольку государство эту функцию не выполняет. Происходит перераспределение функций государства на общество. Это не общественный институт, а такая корпоративная солидарность, которая с государственной точки зрения деструктивна, а с человеческой не вызывает у меня ничего, кроме глубокого уважения. Не является большим секретом (я сказал об этом одной строчкой и при обсуждении отчета Председателя Правительства в Государственной Думе), что профессорско-преподавательскому составу ВУЗов зачастую приходится бегать с одной работы на другую, брать по две ставки, чтобы обеспечить минимально достаточный уровень жизни. В этих условиях предъявлять большие требования к уровню научных исследований достаточно наивно. Что касается образовательных стандартов и роли в них гуманитарных наук, то приходится констатировать, что гуманитарное знание из образовательных стандартов, по сути, вытесняется, либо представлено какими-то псевдо-формами. Не буду останавливаться на том, что в такой ситуации продолжают произрастать архаические, дремучие представлениям о мире и обществе, в которым мы живем. Хотел бы еще раз подчеркнуть, что и политические структуры готовы поддерживать научные структуры, и мы рассчитываем на взаимную поддержку, которая может дать хотя бы минимальный синергетический эффект. Нам уже пришлось столкнуться с последствиями разрушения нашей школы китаеведения. Сегодня вдруг оказалось, что выросла потребность в специалистах по Юго-Восточной Азии, учитывая темпы экономического роста стран этого региона, и по Ближнему Востоку. А в последние годы, количество бюджетных мест сокращалось на этих специальностях в катастрофическом порядке, и целый ряд преподавателей из этой сферы вынуждены были уйти в другие сферы, в том числе в бизнес. Я сам знаю многих специалистов, которые уехали в Китай. Политика профильного Министерства продолжает, на мой взгляд, провоцировать утечку умов не только из сферы естественнонаучного знания, из отраслевой науки, но и из науки гуманитарной. И если в естественных науках высококвалифицированный персонал в целом уменьшился за последнее время на 18%, то в общественных науках – практически на треть. Сегодня на десять тысяч жителей России приходится порядка 20 обществоведов и гуманитариев. И по этому показателю мы занимаем одно из последних мест в мире. Для сравнения, в Англии на десять тысяч жителей приходится около ста гуманитариев и обществоведов, то есть в пять раз больше, чем у нас. Так что как бы нам не пришлось через некоторое время констатировать, что воспроизводить гуманитарное знание в России станет практически некому. Чтобы все не было так грустно и пессимистично, хотел бы подчеркнуть, что пока у нашего общества еще есть определенный запас прочности. Мы остаемся в группе стран с высоким индексом развития человеческого потенциала, хотя и съезжаем вниз, опустившись с 57 места в 2002 году до 65-го в 2010 году. Теперь мы уступаем одну позицию Албании, но на одну строчку опережаем Казахстан. Так что еще не все потеряно. Тенденции развития нашего общества, многочисленные риски новейшего времени указывают на то, что общественная потребность в гуманитарном образовании должна расти, а его качество непременно станет важнейшим фактором конкурентоспособности страны и общества, о которой мы так любим говорить. Экономическое процветание любого государства невозможны без определенных политических, социальных идей и идеалов, которые формируются именно и только в научной сфере, в рамках общественных и гуманитарных дисциплин.
|
